Носок-оберег

     Не лепо ли ны бяшеть, братие, начати старыми словесы трудных повестии о чудном носке-обереге Ильи Муромца. Начати же ся песни по былинам сего времени, а не по замышлению Бояню!
     Жил-был один спелеоподводник. Прозвали его Илья Муромец (а мож и не Илья Муромец, а звали его Добрыня Никитич, - да уж про то и я слабо упомню, а молодежь и вовсе не ведает). И был у того добра молодца носок-оберег. Илюшенька-то наш точно знал, что за каждым оберегом нужно ухаживать и дары всевозможные яму делать. Да он все не мог понять, за что его оберег хранит, почему каши не требует.
     И все бы ничего, да однажды довелось Добрынюшке оказаться в чужом краю. Непроторенными дорогами брел он. Много разных опасностей выпало на его горькую долюшку, буйну головушку. Прошел он уже и через аццкий огонь, и медные трубы гремели в его голове. Да носок-оберег всегда сберегал его от змия поганого. И решили тады кащеи поганые устроить последнее испытание. Собрались они вместе и решили погубить Никитича да и носок его в придачу. Обратились они тогда в заколдованное бездонное озеро, да еще и стражей к оному выставили. И так глаголали они собе: «Прощайся топерь, Илюшенька, со светом белым да полезай скорей сам в нашу глотку – тобе же легче будет. Съедим тобя и с косточками». Но не знал про то наш спелеоподводник, не ведал ышо, что подняли уже силы лютые свои стяги поганые. Запало в самое сердце его красота того озера.
     Собрался Муромец в путь-дорогу, сел в лодочку-долбленочку и поплыл… А может и не так все было. Может и не было вовсе никакой лодочки, а ехал наш Добрынюшка на коне. Носок-оберег проведал, что коль пойдет Муромец далече, то положит живот он свой аки ягненок маленкый, и противился дороге той, знаки всякие подавать стал. То мертвым притвориться, то яды испускать начнет, то и вовсе окоченеет. Но непреклонен был Никитов сын. «Любо, - говорит, - озеро мне то. Пошто хулу на него возводишь?». Долго ли коротко ли, но добрался спелеоподводник до места, где злые силы находились. А дети бесовы поля перегородиша. Вышли ему навстречу стражы и так глаголали: Что нет, мол, дороги на то озеро, а коль и дойдешь туды да еще и погрузишься в него, то не сносить тобе головы. И сам, мол, погибнешь и носок-оберег свой погубишь. И загрустил было уж наш добрый молодец, и возрадовались силы злые. И увидел грусть-тоску великую носок-оберег и изрони злато слово слезами смешено и рече: «Не грусти Добрынюшка. Долго верой и правдой служил я тобе и теперь в беде тя не оставлю». Собрал все силы в собе и обратился наш носок-оберег в молодца на белом коне. И была тогда сечь великая на Калиновом мосту. И победил молодец на белом коне стражей, но и сам не уцелел, пал белым гололем на воду. И вошла в него тогда сила чорная.
     Никнет трава от жалости, а древо с тоской к земле приклонилось. Кликал Добрынюшка носок свой, восплакался: «По что ты мя одного в краю чужом оставил. Уж мне свой носок ни в мыслях помыслить, ни думаю сдумать, ни глазами не повидать». И надумал тогда Илюшенька, что раз все одно погибать, то пусть за друга верного. Снаряжаться стал спелеоподводник. Надевал он шелом на буйну голову, в плащаницу защитную оборачивался, поясом воинским опоясывался, воздух в грудь червленую набирал, да глаз третий ко лбу прилаживал.
     Длго ночь мркнет. Заря свет запала, мгла поля покрыла, щекот славии успе, горор галичь убудился. Два солнца померкли, оба багряные столпа погасли и в море погрузились, и с ними оба молодых месяца. Муромец тьмою весь заволочен. Зырит во все стороны глаз заморский, путь дорогу освещает да силы злые разгоняет. Отыскал Никитич в воде студеной носок свой, вылез на землю-матушку, кланялся солнцу-батюшке, отряживая студеную росу, за то, что сберегло живот его от смерти лютой.
     Но не знал он ышо, что кощеи поганые вошли в его оберег. Стал носок-оберег за службу свою исправную глаз чудесный в дар себе требовать. Подумал наш добрый молодец и так молвил: «Тяжко голове без плеч, горе и телу без головы – так и мне без моего носка-оберега. Беспомощный Муромец без него аки младенец в яслях». И отдал он в дар своему оберегу чудный глаз. Да не ограничился тем даром носок. Все новых даров требует. Так и повелось топерича, что ни день так Добрынюшка новый подарок своему оберегу несет. То шелом, то глаз чудесный, а то и вовсе… Уж и Лиху одноглазому от него покоя нет и зверь лесной всякий раз при виде его в дупло прячется. А носок-оберег все своего требует…..


Из предсмертных рассказов деда Ивана. Записал Зав. Складом.

Вернуться